Разве можно привыкнуть к тому, что сначала тебя пригласили, а теперь собираются съесть?
Впечатлилась драбблом «Твой страх». Надеюсь, автор меня простит, но напесалося, оставлю на память)
Чем дольше живешь, тем порой тяжелей
Печальных историй багаж.
И, даже используя магию фей, его никому
Не отдашь, не отдашь.
У мудрого сердца есть выход всегда —
Укутать печаль в пелену.
Но даже сильнейшие иногда помнят
Такую одну, такую одну.
Хранитель Кошмаров не думал не ждал —
Столетья летели шутя...
И как-то однажды, на горе свое бесстрашное
Встретил дитя, дитя.
Он помнит резные наличники рам,
Как ветка стучала в окно.
Да помнит, что пробыл недолго он там...
Давно это было, давно.
Красивая девочка теплой рукой
Лаская вошедшую тьму,
Как лучшему другу рада была кошмарам его,
И Ему, Ему.
Вдруг горестно сжалось, что долго таил
В груди одинокий дух.
Но гость удалился, к малышки слезам
Глух, абсолютно глух.
Спустя много лет он вернулся в тот дом —
Разбито резное окно...
Пыль, запахи тлена, остыла постель
Тоже давно, давно.
С тех для него бесприютнее мрак,
А сизые тени длинней.
Он многое отдал бы, чтоб как дурак
Не думать, не думать о ней.
Кромешник со скуки играет порой
Струей ледяного песка.
В ней есть среди черных кристалл золотой —
И ищет, и ищет рука.
Чем дольше живешь, тем порой тяжелей
Печальных историй багаж.
И, даже используя магию фей, его никому
Не отдашь, не отдашь.
Чем дольше живешь, тем порой тяжелей
Печальных историй багаж.
И, даже используя магию фей, его никому
Не отдашь, не отдашь.
У мудрого сердца есть выход всегда —
Укутать печаль в пелену.
Но даже сильнейшие иногда помнят
Такую одну, такую одну.
Хранитель Кошмаров не думал не ждал —
Столетья летели шутя...
И как-то однажды, на горе свое бесстрашное
Встретил дитя, дитя.
Он помнит резные наличники рам,
Как ветка стучала в окно.
Да помнит, что пробыл недолго он там...
Давно это было, давно.
Красивая девочка теплой рукой
Лаская вошедшую тьму,
Как лучшему другу рада была кошмарам его,
И Ему, Ему.
Вдруг горестно сжалось, что долго таил
В груди одинокий дух.
Но гость удалился, к малышки слезам
Глух, абсолютно глух.
Спустя много лет он вернулся в тот дом —
Разбито резное окно...
Пыль, запахи тлена, остыла постель
Тоже давно, давно.
С тех для него бесприютнее мрак,
А сизые тени длинней.
Он многое отдал бы, чтоб как дурак
Не думать, не думать о ней.
Кромешник со скуки играет порой
Струей ледяного песка.
В ней есть среди черных кристалл золотой —
И ищет, и ищет рука.
Чем дольше живешь, тем порой тяжелей
Печальных историй багаж.
И, даже используя магию фей, его никому
Не отдашь, не отдашь.