Название: Вернись
Автор: Марианнна Кросс
Бета:  +Nea+
Размер: драббл (706 слов)
Пейринг/Персонажи: Акира/Широгане
Категория: слэш
Жанр: ангст, сюр
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Они с Широгане не Свет и Тень, а Тень от Тени, лишь жалкие подобия тех, кем должны были быть
Примечание/Предупреждения: постканон аниме
По замечательному арту. Посвящается золотому котику  Megumi Koide

В последнее время Акира часто проводит время, бесцельно сидя на постели, уткнув лицо в руки. Ему не хочется совсем ничего, кроме как размышлять, словно он стал стариком. В мыслях мельтешит Широгане, не оставляет ни на секунду.

Акиру раньше всегда раздражало его лицо, он старался в него не всматриваться, и теперь не может с точностью вспомнить черт — кожа Широгане сливается с волосами, на фоне ломкой фарфоровой белизны он видит лишь синие глаза — иглами, а под ними — яркий рот. Губы Широгане то складываются в насмешку, то печально изламываются уголками вниз.

Акира почти не помнит их вкуса, при воспоминании о последнем коротком поцелуе с Широгане рот наполняется желудочной горечью. У потери ужасный вкус, это настолько противно — терять. Физически непереносимо.

Если думать о том, что он его, такого ненавистного в свое время, не может забыть — воздуха в легких становится мало, приходится втягивать его носом, глотать комками, ощущая бессильную боль. Сердце стучит всполохами, и дышать тяжело, и думать.

Акире не хочется видеть ни Кенго, ни Аю, никого.

Он запирается дома, днем сидит, глядя в одну точку. Ночью слышит дыхание города, принимая его за дыхание Широгане. Вздрагивает от ритмичного стука в стекло — дроби, как от дождя. Ощущает прикосновения к телу — воздушные, ненастоящие.

«Вернись», — молчит Акира и с трудом засыпает. Видит во сне, что он Широгане целует и гладит, что обладает им, а тот извивается, стонет, ласкает в ответ. Это хорошо до сумасшедшего удовольствия, до безумия, до сладостной дрожи. Кожа Акиры намокает, пульс учащается. Во сне он ярко чувствует вкус, запоминает каждую черточку Широгане, его влюбленный взгляд, голос, измененный недавно полученным удовольствием до низкого хрипа.

К утру все это исчезает, размывается, забывается. Оседает в памяти неясными цветными картинками.

И у Акиры вновь остаются лишь боль и горечь.

Он готов вцепиться зубами в локти от осознания того, как все могло бы быть. Бесится, что не смог примириться со своими чувствами и желаниями раньше. Когда Широгане постоянно был рядом.

«Вернись», — молчит Акира, весь залитый светом уходящего дня. Блики солнца подсвечивают прядки русых волос на его голове, превращая их в почти рыжие.

От этого он меняется еще больше, хотя от недавнего мальчика, плюющего на свою жизнь, почти не осталось уже и следа. Среди ярких прядей заметны седые. Пока еще жидкие, но уже сияющие серебром, как волосы Широгане.

Акира в сотый раз протирает глаза, жестко надавливая на них пальцами через веки, будто надеясь, что после этого действия увидит перед собой того по кому так скучает.

В подтверждение, что Акира до сих пор син, глаза отливают алым, нехорошим оттенком. Не тем благородно-рубиновым, как когда Акира только заключил контракт с Широгане, а тревожным и ярким. Безумным.

Три не три — перед собой ничего не увидишь.

Например, как из затененного угла на него смотрит тот, кто ночами барабанит по стеклу, пытается потрогать за волосы. Взгляд его, словно пропущенный сквозь прудовую неясную рябь, бессмысленный, но нежный и грустный.

Он уже был в таком положении много лет на границе между мирами, полуутопленный в зыбкой реке времени, не способный почти ни на что, почти свихнувшийся от чувства потери.

Но тогда Широгане постоянно помнил себя, а сейчас то помнит, то не помнит. Лишь то он неясно осознает, что когда-то он любил кого-то, и кто-то этот сейчас перед ним.

И что его тоже любят в ответ.

В безумной медлительности Широгане разгребает руками воду, тянет их, тянет вперед. Всем существом он желает коснуться Акиры по-настоящему.

Ночью, когда властвуют тени, сил у Широгане куда больше, и он прикасается. Не понимая, почему и зачем, скользит по чужому лицу волосами, невесомыми, словно лучи луны.

Гладит непослушными пальцами по лицу, развороту ключиц, укладывается щекой ему на грудь и лежит рядом — неощутимый, как и положено тени.

Но Акира все-таки чувствует.

И страдает сильнее.

Широгане неосознанно пьет его силы — по крупице, по капле, ежедневно ослабляя его, толкая к потере рассудка.

В эти ночи Акире снятся жаркие сны.

Если бы в нем пробудился Свет, он бы смог Широгане помочь, вытащить его с «той стороны». Но он не знает, как этого можно достичь. Один раз вышло просто случайно.

Они с Широгане не Свет и Тень, а Тень от Тени, лишь жалкие подобия тех, кем должны были быть. Широгане сильнее день ото дня, Акира никнет. Суждено ли им встретиться такими, как расстались? И тому, и другому плевать, главное — вновь оказаться вместе.

Связь между ними настолько сильна, что, возможно, сотворит чудеса.

— Вернись, — произносит Акира вслух.

Широгане вернется.

Название: Смерть
Автор: Марианна Кросс
Бета:  +Nea+
Размер: драббл (822 слова)
Пейринг/Перcонажи: Акира, Рюуко, Широгане; мельком ОЖП, Шисуи
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Кто я такой?
Примечание/Предупреждение: смерть ОЖП
Посвящается бесценному бро  Вицка



Вскоре после становления Акиры королем Света обнаружилось, что знания, полученные от Рюуко, были неполными.

Он знал для чего нужна сфера во дворце лишь частично. Временами она издавала странный, непреодолимый призыв, который заставлял приближаться — где бы ты ни был, чтобы ни делал. Непреодолимо тянуло коснуться ее рукой. И прийти в себя в совершенно неожиданных местах. Возле слабых, печальных людей, которые часто что-то шептали, или плакали, или даже стонали и выли, а иногда — улыбались ему безумной улыбкой, говорили что-то прощальное.

Он видел их словно сквозь рябь, слышал ужасные запахи, полные обреченности просьбы. Но мог лишь наблюдать, а его действиями будто руководил кто-то другой.

Это происходило, как в кошмаре — быстро, немного беспамятно. Акира видел свою протянутую вперед руку. Потом в ней появлялась коса, и он делал взмах. Дальше все окутывал свет — яркий, но очень холодный. Акира приходил в себя, по-прежнему держа руку на сфере. Опустошенный, усталый, словно очнувшийся от тяжелого сна.

Он понимал, что и синов влекут непонятные обязанности. Но они, судя по всему, их совершенно не тяготили. А на реев было жалко смотреть после того, как они выходили из зала со сферой. Особенно на Шисуи. Не потому ли, чтобы справляться с этим, тот так много пил?

— Что это, что? — пытался он выяснить. — Кто я такой?

— Задай свой вопрос Рюуко, задай его себе, — Шисуи прятал лицо, чтобы не дышать на Акиру перегаром. Чтобы не отвечать.

Время текло, баланс был восстановлен. И Акира стал появляться перед людьми все чаще, стал запоминать свои действия в эти периоды все четче.

Однажды он пересекся с Широгане у постели женщины, только что ставшей матерью. Видел со стороны, как тот без перчаток коснулся ладонью лба новорожденного. Широгане выглядел пугающим и холодным, и никогда не был больше похож на убийцу, чем в этот раз.

Затем он сжал пальцы, словно желая раздавить головку ребенка. Акира что есть сил завопил, пытаясь привлечь его внимание к себе. Дернулся, но ноги не слушались, руки не поднимались.

Малыш издал крик, полный здоровья и сил. Широгане посмотрел на Акиру, и тому померещилось, что взгляд этот странно-печальный. И растаял, как тень. Перед Акирой остался лишь белым пятном халат акушерки с орущим младенцем на руках.

Свобода движений вернулась. Тяжелая коса привычно легла в пальцы. Он взмахнул ей над тянущей руки к ребенку женщиной. Перед вспышкой света с ужасом рассмотрел, как ее глаза закатились, а руки безвольно опали.

Акира тут же пришел в себя и отдернул пальцы от стекла, словно их обожгли. Он убил чью-то мать. Не во сне — наяву. Он дышал, тяжело вбирая в себя воздух, его мир рушился. Не этого он ожидал, когда соглашался стать королем.

В гамме чувств, которые он испытывал, были боль, негодование, разочарование, ужас, обида на ложь тех, кто рядом. На молчание, которым его окружили, на дела, которые вынудили творить. Злость на себя — такого глупого и легковерного, наивно полагающего, что жизнь Короля — лишь скучный дворец и сражения со злом.

Не было сил жить, не было сил принять окружающую действительность. Он покачнулся.

Дожидающийся его Широгане подхватил, приобнял за талию. Акира не мог говорить, не помнил, как на ватных ногах добрался до спальни. Широгане говорил что-то о долге. Но в словах не было жалости, что недавно померещилась во взгляде.

Лишь тревога за то, сможет ли Акира дальше исполнять обязанности Короля.

— Кто мы? — лишь смог выдавить Акира, — На самом деле?

— Тебе лучше спросить у Рюуко, — Широгане отвернулся. Стремительно вышел, чтобы больше не разговаривать.

Акира хотел прокричать вдогонку, что Рюуко мертв, но не смог больше вымолвить и слова. К тому же, он знал — Рюуко может вернуться для разговора, так уже было однажды.

Он мысленно звал его. Проклинал и ругал последними словами, пока не забылся тревожным сном.

Призыв был услышан.

Акира снова не вполне понимал — спит ли он, но прикосновение пальцев Рюуко к его волосам было реальным, настоящим:

— Скоро все обретет четкость, — сказал он Акире. — Ты станешь сильнее и будешь помнить абсолютно все, что делаешь. Может, это и нелегко, но ты уже заключил контракт.

— Почему?! — Акира негодовал. — Что мы делаем? Я...

— Таково наше предназначение, — Рюуко говорил ласково. — Мы же почти боги. Но есть и другое боги, что породили нас и дали нам силы. Они требуют исполнения обязанностей, что возложили на нас. Сами ведут наши руки.

— Широгане... я видел, как он... — Рюуко кивнул.

— С появлением тени человек становится способен существовать в своем мире. Это очень почетный долг — наделять жизнью. В начале пути они являются к любому. А реи... каждый, знаешь ли, должен потом отдать то, что получил. — Акира был ошарашен и не вполне понимал. Рюуко ласкал его щеку, оглаживал шею, пытаясь немного утешить, но эти движения были машинальными. Словно он с облегчением передал свои полномочия, а теперь сочувствовал, но ни за что не забрал бы обратно.

— Так Широгане...

— Жизнь. Уже очень давно. Люди, в общем-то, с нами отлично знакомы. Меня даже часто изображали на рисунках. В давние, смутные времена. С косой в руке, ошибочно в черном. Возможно, из-за волос, — Акира чувствовал на своей щеке холодное дыхание Рюуко, видел его глаза. В них плеснулось что-то страшное, и Акиру осенило. Он весь съежился.

— Выходит, ты — смерть?

— Ты — смерть, — Рюуко улыбнулся так, что Акира вздрогнул.

Название: Любовь
Автор: Марианна Кросс
Бета:  +Nea+
Размер: драббл (696 слов)
Пейринг/Перcонажи: Лулу/Ая
Категория: фемслэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Моя милая, красивая Ая-чан. Лулу бы стала твоей тенью
Примечание/Предупреждение: постканон, написано по манге
Посвящается теплейшему котану и соратнику  Shisui-sama

— С Сузуно Аей общаться категорически запрещено, — огласил Широгане. Хомураби поддакнул ему кивком. То был редкий, а оттого немного пугающий момент их солидарности.
Страшный для Лулу.
С тех, как они недавно с ней встретились, она не могла забыть ее растерянных глаз, горячности ее слов, обиды на то, что ее не заметили, позабыли и бросили.
— Нельзя, — отрезал Акира, хотя и ему нелегко далась холодность в обращении с Аей. — Мы итак рисковали, просто хотелось увидеть, пока она еще... помнит. Хорошо еще, что Шисуи вовремя смог ощутить, что память к ней возвращается. Не бойся, мы присматриваем за ней, — подбадривал он. — Издалека.
— Разве она снова забудет нас? — ужаснулась Лулу.
— Обязательно, — Акира был неумолим. — Наши возможности позволяют это. Ей уже не пятнадцать. Физически взрослым не престало общаться с существами из другого мира. Иначе разум может необратимо пострадать. Мы просто не имеем права ввергать Аю в безумие.
Для Лулу, в сердце которой едва расцвела надежда, что наконец-то она сможет вернуть себе праздник общения с Аей, это стало ударом в самое сердце.
Слишком жестоко было со стороны остальных вот так подстроить короткую встречу и не сказать, что та — последняя в жизни!
Сейчас они еще пока в одном городе. И Ая помнит Лулу! И хочет Лулу обнять, как раньше! Та видела это по взгляду, по жестам, когда сделала Ае комплимент.
Знай она, что больше никогда вживую ее не увидит — висела бы у Аи на шее и силы всех четырех королей не хватило, чтобы оттащить!
Что они все понимают? Лулу не верит, что они, такие холодные, такие жестокие недавно, тоже сильно скучают. Так же сильно, как и Лулу. Это Лулу была для Аи-чан всех ближе. Разве не Лулу Ая-чан причесывала, подолгу занимаясь каждой прядью волос? Разве не Лулу Ая-чан обнимала за талию и за шею, гладила руками, жесткими от тренировок в додзе? Или не у Лулу на плече она, может быть, впервые в жизни перед другим горько расплакалась, жалуясь, что ее дразнят «плоскодонкой»? Не с Лулу ли Ая-чан потом мерилась грудью, и они прижимались друг к другу, сняв белье и одежду. Лулу помнит, как Ая-тян повеселела потом, и смеялась, ведь оказалось, что грудь у нее не намного меньше, чем у Лулу!
И лучше было не вспоминать, что еще они делали вместе. Это было слишком смущающим.
Давно это было, в мире Аи прошло больше десяти лет. Для Лулу срок тоже был долгим из-за тоски, хотя в сравнении с ее существованием он был лишь кратким мгновением.
Лулу интуитивно поняла, Ая одна, вряд ли заимела подруг и мужчину. У самой Лулу отношения с противоположным полом всегда были сложными. На нее смотрели как на сестру, как на дочь, на служанку, на воина. Никогда — как на друга. Никогда — как на возлюбленную. Девушек в окружении Лулу было ничтожно мало. Да и те, что имелись рядом... Трудно было назвать близкими сперва ледяную Хирю, а сейчас правильную Арису, пустую и жалкую, в сравнении с Аей.
На ватных ногах она отошла подальше от остальных. Лулу не могла допустить, чтобы видели, как ей сейчас плохо!
Теперь у Аи красота и стать взрослой женщины, а у Лулу ладони по-прежнему с детскими ямочками у пальцев. Несмотря на то, как долго она с ними прожила. Как много убивала ими, чтобы люди спали спокойно.
Люди недолговечны, Лулу знает. Они взрослеют, хорошеют, а потом время портит их, распыляет на части тело и душу. Они все равно умирают, если даже сины и реи старались беречь их.
Лулу сжала руки в кулаки, так, что ногти проткнули кожу.
Сердце все не унималось, частило. Воздуха не хватало. Под узким платьем вся кожа намокла. Если разом вспороть слишком сильно затянутую шнуровку, кожу мог освежить ветерок.
Она бы глубоко подышала. Может быть, тогда бы прошла боль, что давила на сердце?
Но ей не положены нож или меч, которые можно было использовать для этого. Плеть никогда не была ей особенно по душе, но пришлось принимать, что навязали.
Как и теперешнее решение королей.
Лулу хрипло проговорила на воздух то, чего никогда уже не скажет адресату:
— Моя милая, красивая Ая-чан. Лулу бы стала твоей тенью, как же жаль, что невозможно... — Глаза и щеки щипало от слез.
Время, когда можно было ненадолго ослабить путы, стянувшие тело, вздохнуть полной грудью — ушло. Для них с Аей все давно было кончено.
А любовь оставалась.
У бессмертного сина впереди была вечность, чтобы суметь пережить ее.

Название: Хвост
Автор: Марианна Кросс
Бета:  +Nea+
Размер: драббл (572 слова)
Пейринг/Перcонажи: Ко/Наная, упоминание Хомураби/Шисуи
Категория: слэш
Жанр: стеб, ксенофилия трагедия
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Нанае с приобретением хвоста еще повезло, бывают вещи похуже
Примечание/Предупреждение: спойлерперсонажи — НЁХи
Посвящается бедной заднице Наны-чана

— Не знаю — смогу ли помочь, — Ко содействовать и не помышлял, просто хотел поиздеваться немного, вот и не послал сразу.
— Эта просьба с одобрения королей! — Наная соврал, отмечая, что на него откровенно плевать, но по очень большой нужде куда не пойдешь.
— Ладно-ладно, — Ко выставил вперед руки, словно пытаясь отогнать Нанаю огоньком сигареты. — Вот только — какой я мастер трансформации тела?
— Единственный, — Наная никогда не готов был упрашивать, но выбора не было. — Ну помоги убрать хвост, — буркнул он с каким-то отчаяньем.
Боль от поражения, потеря руки, безудержный гнев Хомураби, слияние черте с чем непонятным. Лучше было бы сдохнуть в бою, чем пережить все это! Теперь вот он не мог вернуть себе первоначальную форму. Наная определенно был проклят. Вместе с неприятностями за ним теперь всюду тащился огромный хвост с острым треугольным шипом на конце.
Хвост словно жил своей жизнью. Он мешался, цеплял собою предметы. Препятствовал балансировке в бою, удачным атакам. Из-за него спина ныла, сама собою сгибалась. Его было не скрыть под одеждой. Из-за него над ним смеялся в лицо даже Шики. Из-за него на Нанаю теперь смотрели еще неуважительнее, чем раньше, ведь из всех синов и реев лишь он теперь даже внешне не напоминал человека.
— В библиотеке у Рюуко были об этом монографии, — Ко решил поскорее отмахнуться.
— Хомураби-сама не смог их расшифровать, — не было смысла скрывать, что источник знаний о предмете и вправду единственный. — Ну мы курили кое-что, на самокрутки не хватало бумаги... Не стало библиотеки...
Ко прыснул от смеха. Бумага Рюуко всегда была немного особенной. Нанае с приобретением хвоста еще повезло, бывают вещи похуже. Через пару-тройку у, наверняка скурившего львиную долю, Хомураби вполне могут отрасти крылья. И рога. Последние, безусловно, расстроят Шисуи так, что смерти Рюуко и Кенго будут с лихвой отомщены.
— Смеешься! — Нанаю внутренне передернуло. Словно потакая этим горьким, бессильным эмоциям, хвост тоже дернулся — к Ко. Подвижным концом обвил того за ногу, словно намереваясь свалить на пол, еще до того, как Наная оформил мысль в слова:
— Думал, ты немного лучше остальных... — хвост был против отхода хозяина на полуслове и усилил захват.
Ко вдруг припомнил что-то давнишнее, ностальгическое. Свой собственный хвост, с которым ему жилось лучше. Тогда хотя бы часто гладили. А кому он нужен сейчас? Весна, у всех друг с другом романы, а он вот один. Впрочем, как и Наная.
Ко опустился на корточки и дотронулся до хвоста. Сперва осторожно изучая кожу, которая на вид казалась грубей наждака, а на деле оказалась мягкой, как у совсем крошечного хакуа. Он почесал ее, как бы понравилось ему самому.
И странно взглянул снизу на Нанаю светящимися, нечеловеческими глазами. У того щеки неожиданно покраснели.
— ...всех, — Наная неожиданно кончил. Ощущение от действий Ко было просто крышесносным. Может, он просто неправильно с хвостом обращался?
Ко внезапно увлекся, машинально продолжал ласкать чужой хвост, отмечая, что Наная смущается неожиданно и весьма мило. Если может испытывать что-то, значит не безнадежен.
Да и по чести, если разобраться, это Хомураби подонок. Наная лишь исполнитель приказов. Если постоянно калечить кого-то, он может стать не только несексуальным, но и злым. Хорошо, что с Нанаей, несмотря на количество шрамов на теле, случилось только второе.
Ко продолжал неотрывно следить за чужой мимикой. Умный, матерый зверь приценивался к глупому и молодому. Он принял решение быть обходительнее, ведь со стороны сина имел место добровольный приход.
— Хорошо, займемся тобой, — подытожил он и поднялся, чтобы поддержать Нанаю, у которого ноги внезапно ослабли, — Но результат может быть непредсказуем.
Через неделю усердных занятий хвост от стыда скрылся под густой светлой шерстью, какая была когда-то у Ко. Не встающему с постели Нанае было уже наплевать.

Название: Две трети
Автор: Марианна Кросс
Бета:  +Nea+
Размер: драббл (967 слов)
Пейринг/Перcонажи: Рюуко/Широгане, Тацуми/Широгане, Ко/Саваки, Широгане/Рюуко, Хирю/Лулу, Хомураби/Шисуи
Категория: слэш, фемслэш
Жанр: драма, ангст, юст, пять капель романтики
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Две трети свечи назад
Примечание/Предупреждение: ЮСТ, предканон
Посвящается космической  Lyuckayk hengay

Две трети свечи назад по шахматному полу в сторону смерти медленно шел Рюуко, и его длинные волосы переливались всеми цветами ночи. Он был полон неясных предчувствий, но для осознания их был слишком занят — выстраивал мысленный разговор с Широгане. Просчитывал, как правильно слова подобрать, чтобы тот принял чувства, которые он так долго таил в себе. Как же это было смешно! Столько лет только глупо, по-ребячески, спорить, невинно беседовать, пить по вечерам чай, иногда — и спиртное, и касаться пальцами друг друга лишь изредка, к тому же еще и в перчатках. И еще реже — соприкасаться плечами. Рюуко раньше не понимал страстей, что владеют людьми, но когда в его окружении бывших людей стало много, он понял значение жарких взглядов, которые Хомураби бросал на Шисуи, начал понимать, что бесстрастный на вид Саваки треплет Ко за ушами с несвойственной для себя нежностью... Медленно осознал, что желает получить от Широгане.
И решился сделать шаг.
Это так сложно — правильно что-то сказать, чтобы тот не обнажил меч или дверью не хлопнул... Рюуко готов был и к оплеухе, и к битве. Потому что уверенно знал — Широгане его тоже любит.

Две трети свечи назад Тацуми робко перебирал бумаги, всем существом лелея надежду, что Широгане-сама сегодня будет к нему благосклонен. С тех пор, как тот выбрал его в личные секретари, он внутренне все не мог примириться с тем, что не может никак угодить своему королю.
И постоянно обвинял во всех недочетах себя, ведь в Широгане он видел одно лишь хорошее. Ослепительные силу и красоту, величие, превосходство над всеми, кого он встречал. Жизнь для Тацуми была лишь в служении Широгане-сама. И он любил ее, очень любил, словами не передать — как.

Две трети свечи назад Ко, лениво виляя хвостом, размышлял, как бы половчее сбить с ног Саваки, смять его безупречный костюм и наставить когтями затяжек. Тот был просто невыносим, мерзок с этим своим надменным всегда выражением лица, с резкими запахами парфюма, от которых щипало в носу, с этими бесстрастием, когда тот, предупредив нападение Ко, разжимал его пасть руками и, присев на корточки, легонько вдувал в нее воздух. От этого нёбо иссушалось за мгновение, слюна начинала течь на руки Саваки, а сердце бухало так, что вот-вот готово было порваться на части. И хотелось перегрызть ему горло, и просто... Будь у Ко рот, они могли бы сделать то, что однажды на его памяти сделали Шисуи-сама и Хомураби-сама. Соединить рты и обняться.
Когда Ко издерет парадный костюм, они...
Ко еще не знал, что будет выглядеть как человек. Совсем скоро. А Саваки станет злейшим врагом.

Две трети свечи назад Хирю в последний раз в жизни смеялась высоким заливистым смехом, расправляя кружева у Лулу на корсаже. Та что-то щебетала, как птичка, не отводя взгляда от ее сияющих глаз, в которых были и ум, и огонь. Хирю смешно надувала щеки, словно обдумывая что-то, и поправляла ладонями груди Лулу, забирая их в горсти. Вроде хотела приподнять немного, чтобы декольте прилегало теснее — и задержалась.
Обе молча тяжело задышали, смутившись. Им было так жарко, так приятно и казалось, что так вот — будет всегда.
Хирю весело подумала о подслушанном недавно разговоре — она, мол, и Тень и Свет. Какой уж тут Свет!
Внутренняя Тень плескалась в ее потемневших глазах, когда она наклонилась и мягко поцеловала Лулу прямо в губы.
А когда спустя долгое время в покои Хирю заявился Саваки, она и подумать не могла, что тот по приказу Хомураби с ней сотворит.
Разморенная Лулу сладко сопела во сне, а она на минуточку вышла на цыпочках, чтобы забыть ее навсегда.
Разве можно было подумать, что вскоре не станет ни чувств Хирю, ни ее жизни? Останутся лишь имя и тело — холодное, ничего не жаждущее, без малейшего проблеска чувств.

Две трети свечи назад Широгане все же отчитал Тацуми за недостаточное усердие.
Он даже подумать не мог, что больше уже не увидит его живым ни разу. Что через несколько безмятежных минут будет плакать над окровавленным Рюуко.
Что сердце будет стыть от ужаса горькой потери. Разум — годы леденеть от холода, что способно было породить лишь предательство — страшное и неожиданное.
Что он потеряет положение, власть, подчиненных, лишится дома и самого дорогого. Смерть Рюуко почти убьет и его, живым он останется где-то на треть. Бессильный и изгнанный, бесконечно одинокий на годы, он будет мучительно, неисцелимо страдать, обвиняя себя в недогляде, в недальновидности.
А тогда, совсем недавно, он считал себя прозорливым и мудрым, полагал, что все во Дворце держится лишь только на нем. И слегка улыбался уголками губ, предвкушая скорую встречу с Рюуко.

Две трети свечи назад Хомураби рассчитывал, что Шисуи разделит с ним все. От этой надежды осталась лишь память о дрожи его бледных губ, о беззвучных слезах у портала.
О первом за время их знакомства по-настоящему слепом взгляде, которым Шисуи смотрел мимо протянутой Хомураби руки.
Ко был уже списан со счетов, так что Шисуи оставался последним хранителем Света. Он бессовестно рушил баланс своим бегством. Грешил против долга, но Хомураби любил его и предвзято прощал.
Поступок Шисуи он расценил не как верность Рюуко, а как предательство по отношению к себе. С его бегством на Хомураби навалилась грусть. Не та светлая, от которой у людей сладко ноет сердце.
Темная, нечеловеческая, равная безумию.
Хомураби стал Тенью намного больше, чем сам думал.
Горе потери убивало в нем остатки милосердия, он все сильнее бесился, перекладывая все просчеты, все свои вины — будущие и теперешние на Шисуи. Разве не ради их пары он убрал с дороги Широгане и Рюуко? Чтобы они стали по-настоящему свободны от контрактов, что те навязали.
Пока он в мыслях грубо проклинал слабость Шисуи, его привязанность к Рюуко, время сделалось вязким, тягучим.
Треть свечи догорала у сферы, кажется, целую вечность. Но вечным не бывает ничего — даже жизнь Богов. Последний из них, последний из Королей отчетливо знал — его собственной жизни больше не будет ни счастья, ни радости. Лишь долг, только стража баланса.
Хомураби досмотрел, как фитиль растворяется в липкой лужице воска, и спина его сгорбилась, словно обретенная власть обратилась в тяжелое бремя.
Огонек задрожал, умирая, Хомураби сбил его пальцами.
И погрузился во тьму.
Целиком.

Название: Тот, кто нежнее
Автор: Марианна Кросс
Бета:  +Nea+
Размер: драббл (523 слова)
Пейринг/Перcонажи: Ко/Саваки, Шисуи
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Он был нежнее Рюуко.
Примечание/Предупреждение: предканон
Посвящается каноничному пейрингу

Они пили в пустом баре, склонясь друг друг так близко, что макушки соприкасались. Стояли по разные стороны стойки бара, словно по разные стороны жизни. Непохожие по происхождению, по силе, по предназначению. И такие одинаковые в своей потери, своем сиротстве.

— Шисуи-сама, — робко начал разговор Ко, опрокинув в себя полный до края стакан виски. — Вы... хоть немного привыкли к жизни... без Рюуко-сама?

— Забудь, что я был королем, — Шисуи-сама было теперь не узнать. Ко еще не свыкся, что и он теперь совершенно другой. Но перемены в Шисуи-сама слишком сильно бросались в глаза, хотя сам Ко изменился куда сильнее. Он пока еще плохо владел новым телом. Руки мелко дрожали, спина побаливала и гнулась. Хотелось вновь опуститься на четыре конечности. И завыть от тоски, но было неудобно перед хозяином бара.

Внутренне Ко оставался прежним сторожевым псом. Часть его чувств не имела ничего общего с человеческими. Привязанности были сильнее и оттого страдания — глубже.

Cнова осушили бокалы, не чокаясь.

— Не зови меня так, словно мы не равны, — мягко продолжил Шисуи. — Для меня Рюуко тоже был всем. Братом, другом. Сделал из меня того, кем являюсь. Я не знал никого, кто бы относился ко мне заботливее и нежнее. Ты, конечно же, тоже.

— Не буду, — печально выдохнул Ко, а сам невольно подумал о том, кто был с ним нежнее Рюуко. Тот не всегда был обходительным. Чаще — насмешливо-холодным, ядовитым. Надменно поддразнивающим на людях, но ласковым наедине.
Невозможно было забыть, как приятны были прикосновения его пальцев, путающихся в шерсти за ушами. Он касался нежно-нежно, будто Ко был для него самым важным на свете. Мягко трепал по голове, стараясь передать побольше тепла. Прижимался лбом ко лбу, терся лицом о жесткую шерсть. Словно ждал, что Ко с ним заговорит. Теперь Ко бы смог, а тогда просто осторожно лизал его в губы, с нетерпением ожидая следующей игры в подколки. Сердце билось быстро-быстро, он был счастлив. Руки, что потом лишили его Рюуко, дарили наслаждение, которое никто больше был дать не способен. Даже сам Рюуко. Пусть потом были тренировки до первой крови и шуточные бои чуть не насмерть, и снова издевки. Ко все равно думал, что к нему действительно привязались!

Теперь заблуждениям настал конец. Саваки убил Рюуко, поставив интересы Хомураби выше жизни создателя Ко. И самого Ко намеревался убить. Так зачем тогда он так долго выстраивал ту близкую связь, от воспоминаний о которой Ко сейчас готов был на стену лезть? Рюуко дал ему жизнь и воспитание, но именно Саваки поспособствовал тому, что Ко сейчас тот, кто есть. Почти человек с огромным трудом переживший предательство и потерю. К своему несчастью знающий цену теплым чувствам.

Ко дорожил многими, но важнее всех в жизни для него были двое. Один из которых убил другого. Теперь Ко не будет покоя, пока он не отомстит. За Рюуко-сама. И за себя — тоже. Выпивка придавала уверенности, что Ко этого больше всего на свете и хочется.

— Ты обязан убить его, — Шисуи еще раз разлил виски, всем своим видом давая понять, что не утратил способности к чтению мыслей. Он выделил ключевую из разума Ко, словно на лету схватил птицу из стаи. И озвучил ее, крепко впечатывая в память единственного оставшегося в живых способного к битвам рея, — Сам убить Саваки за Рюуко.

Бесхитростный Ко кивнул, соглашаясь. Это все, что ему оставалось.

Название: К солнцу
Автор: Марианна Кросс
Бета:  +Nea+
Размер: драббл (831 слово)
Пейринг/Перcонажи: Хомураби/Шисуи, упоминание Рюуко, Широгане
Категория: слэш
Жанр: романтика, ангст, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Хомураби поднял его на руки и понес в направлении к солнцу
Примечание/Предупреждение: предканон, посткон
Для голосования: #. WTF Monochrome Factor 2015 — работа «К солнцу»
Посвящается любимой  Голубой Маркиз де Бонтэн



— Это было как будто вчера, правда?
— Неужели ты помнишь?

***

Запах моря был удивительным, свежим, бодрящим. Они с Шисуи весь день тщетно искали носителей фактора и оба утомились. Хомураби взбрела в голову блажь — в бытность человеком он любил морские купания. Почему бы не освежиться?
Он потянул Шисуи за собой прочь из душного городка — к серой полосе мелкой гальки, хранящей солнечное тепло. Шисуи был явно не против, молча следовал за ним чуть позади. А у пляжа начал запинаться. Каблуки на его обуви шатко цеплялись за камешки на берегу. Шисуи качнулся, спотыкаясь, и Хомураби обнял его.
Несколько минут оба стояли, глубоко дыша, и смотрели на заходящее солнце. Шисуи — невидящим взглядом, Хомураби — прищуренным. Золотистый солнечный диск он сравнивал с глазами Шисуи, и все плотнее смыкал кольцо своих рук вокруг его тела, начиная поглаживать пальцами чужие предплечья.
Никогда еще он не ощущал себя таким сильным, как в этот момент. Он разрывался между желанием прыгать и радоваться в воде, как мальчишка, и долгом выглядеть солидно, по-королевски. Нести свою ношу, следую указанием Широгане и Рюуко, выполнять их поручения, отнимающие почти все личное время.
Доверчиво откинувший на его плечо голову Шисуи был ими назван его братом. Это было как в спектакле, где актер не мог перешагнуть через навязанное ему постановщиком амплуа. Кто бы имел право указывать взрослым людям, да еще и королям, что им делать? Но Рюуко развоплощал реев за интрижки друг с другом, которые, по его мнению, мешали исполнению долга. Лучше было не идти поперек его твердой воли. Широгане же во всем его рьяно поддерживал. Просто из солидарности. Никогда не имевшим человеческих чувств, им было просто плевать на чужие.
Но сейчас Широгане и Рюуко не имели авторитета. В данный момент Хомураби жил не для стражи баланса, а для себя. И Шисуи. Поэтому он поднял его на руки, бережно подхватив под колени, и отнес к самой кромке воды.
Раздевались они торопливо и молча, понимая, что времени мало.
— Я плавать совсем не умею, — признался Шисуи, оставшись в одних облегающих брюках.
— Ничего, я умею, — Хомураби не мог оторвать от него взгляда — жаркого и хмельного. Невольно сравнивал их — свою темноватую, оливковую кожу и сильное тело с бледной, хрупкой фигурой Шисуи, словно выточенной из кости. Затаив дыхание, он скользил глазами по его высоким ключицам, по ярким соскам, по тонкой, совсем девичьей талии. Хомураби подумал — как жаль, что Шисуи не видит его. А потом мысли стали нескромными.
— Я вижу, — Шисуи вдруг улыбнулся. — И мысли читать умею, — он медленно подошел и погладил Хомураби по прессу, перекатывая бугристые мышцы под кожей. — Вижу пальцами... — Хомураби кровь бросилась в голову, его скулы чуть порозовели, дыхание участилось.
Он стоял, не смея пошевелиться, пока Шисуи медленно водил руками по его телу, изучая. От его мягких, маленьких ладоней было теплее, чем от перегретой за день гальки, чем от последних на сегодня солнечных лучей.
Что-то больно давило в груди изнутри. Так хотелось, так мучительно сильно хотелось что-то сказать! Но не вышло. Шисуи вправду умел читать мысли. Он сам обхватил Хомураби за шею, нагибая к себе, а затем поцеловал в губы. Вначале просто прихватил своим чужой рот, нежно, медленно, почти осторожно. И лишь когда Хомураби вновь обвил его руками — судорожно, словно желая навечно впечатать в себя — углубил поцелуй. Несколько мгновений — и отпрянул. Хомураби казалось, что он сейчас просто сгорит. Мучительно сильно хотелось большего, но страсть одно, а нежные чувства — совершенно другое. Тем более, когда Шисуи ему даже свою жизнь доверяет.
Хомураби выдохнул сквозь зубы и потащил его в воду, сразу на глубину. Нырнул, крепко прижимая к себе. А потом сразу вытащил, мазнув его мокрыми волосами по своему лицу.
— Меня тоже тяготят навязанные рамки, — сказал Шисуи медленно и тихо, вновь обнимая его за шею.
Хомураби погладил его по спине — жестко, так, что от пальцев остались следы. Никогда не желая терять, не желая смиряться. Предстояло возвращаться, и тяжелое бремя подчинения призвавшим их королям вновь ложилось на плечи.
Не должно было быть, чтобы для него жить с любимым — как вернуть упавшее за кромку моря солнце. Невозможно.

***

— Это было как будто вчера, правда? — перед ними вновь синела полоска моря.
— Неужели ты помнишь? — Хомураби был уже не тем, что много лет назад. Он чудом избежал расправы от Широгане и Акиры, он ценил, что Шисуи защитил его, но в их отношениях уже почти ни на что не надеялся. Хотя снова хотелось дышать полной грудью, мечтать, он не смел. Он стал опытным и боялся отказа, повторного ухода Шисуи.
— Еще бы не помню, иначе, зачем я привел тебя сюда, — казалось, Шисуи обиделся. — Теперь, когда Рюуко уже не вернется...
Шисуи робко обхватил Хомураби за руку и крепко сжал пальцы.
— То есть? — тот плохо его понимал — слишком много лет прошло врозь.
— Мой контракт был не таким, как твой с Широгане, — Шисуи признавался ему неохотно. — Рюуко, вернувшись, мог бы разорвать его в любой момент, понимаешь. Я не мог знать, что он, чересчур строгий при жизни, станет таким всепрощающим к предателям... Не спрашивай больше ничего... — Хомураби и не хотел слышать большего. Он-то знал, что Шисуи — не робок. Сразу осознал — не страх руководил его желанием жить, а надежда снова однажды быть вместе с ним.
Хомураби поднял его на руки и понес в направлении к солнцу.