прошлое всё вкось, как плохая сказка, смех с ней вроде врозь, но прилип, как маска;

не страшней, не хуже звериных рыл, что вокруг все носят: и кто кем был? —

потерявшись несколько в гореварах, понял только: жили мы все в кошмарах;

что теперь наивность им даст в ответ? — если в смерть не верить, то смерти нет;

сны смотрели горько мне под ресницы и смывали грязью родные лица;

снова воскресали они из праха, и хрустально сердце тряслось от страха;

но цугцванг судьбу за меня решил: страхи умирали, а я все жил;

выцветала алым сплошная серость, я вращал доску, набирая смелость;

вновь подозревалась в грехах семья, Ад смеялся рядом, совсем как я;

прикрываясь золотом длинных кос, а я в нём прижился, корнями врос;

пусть теперь, как деда, накажет Боже за лихую ведьму с молочной кожей;

пусть лишит протекции ввек своей,

я не устрашусь улыбаться ей.