[blue-kanzler]

Название: Тьма
Автор: Марианна Кросс
Бета:  [Математик]
Фэндом: Monochrome Factor
Пэйринг или персонажи: Хомураби/Шисуи, Шисуи/Хомураби
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, PWP, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC, Кинк
Размер: Мини
Саммари: Он приходит всегда внезапно. (с)
Примечания автора:Трактовка их отношений очень вольная, ставлю ООС за скорее всего сильно искаженную личность Шисуи. Хотя - кто знает. Таймлайн до встречи Широгане и Акиры.
В подарок для  Голубой Маркиз де Бонтэн



Он является бесшумно, почти сразу начинает говорить, угрожать, стыдить за увиливание от обязанностей короля. Визиты его регулярны, но в последнее время все более часты. Явившись, сразу начинает говорить - горячо и пафосно хвастает достижениями, по поведению напоминая дитя.

Хотя сравнение нелепо - высокого, статного Короля Тени Хомураби давно не назвать маленьким. Скорее, рядом с ним малы другие. Малы, слабы и всегда рискуют быть уничтоженными его гневом.
Мастер чувствует его приближение задолго до самого появления, но все равно отстраняется, словно напуган. Хомураби нравится это, нравится, когда его уважают, проявляя трепет. Он подходит все ближе, речь его скатывается к интимному шепоту, а потом он обнимает - запросто, как в самом начале их романа, еще при жизни Рюуко, - вжимает в себя и заявляет на ухо, что ему облик Мастера не нравится. Что не нравится вообще облик человека. Хотя казалось бы - не плевать?

В комнате царит тьма, и хотя Хомураби в ней пусть и слабо, но видит, цвета тут не имеют никакого значения. Но он всегда требует, чтобы появился Шисуи, а Мастер - исчез, аргументируя это тем, что хочет настоящего. Его прихоти потакают, хотя Шисуи дергает в его руках, пытаясь освободиться, Хомураби рвет на нем одеяние, шепчет что-то, руки Шисуи и его лодыжки оказываются крепко стянуты веревками, свитыми из теней.

У них все всегда одинаково происходит, когда Шисуи, теряя равновесие, опускается на колени, Хомураби из качающейся на стене тени свивает ленточку и завязывает ему глаза. А потом медленно раздевается сам - сверху до пояса, опускается вниз и ласкает соски Шисуи ртом - каждый подолгу, не касаясь ниже - только грудь. Шисуи шумно дышит, крепко сцепляя ладони за спиной в лодочку так, что белеют костяшки пальцев, но не стонет.

По рукам медленно, тончайшими дорожками стекает кровь, изредка капая на кровать - он почти всегда сразу режется, но не желает дать вслух понять, насколько ему хорошо. Жесткая челка Хомураби высоко торчит над головой, чтобы не кололась, Шисуи запрокидывает голову далеко назад. Иногда Шисуи хотелось бы знать - как они выглядят со стороны. Пытаясь представить, он всегда возбуждается так, что начинает яйца ломить. Но молчит об этом, ожидая, когда Хомураби сам поймет, как обстоят дела.
Когда Хомураби надоедает прелюдия, он расстегивает брюки, садится к стене на постель - в изголовье кровати у занавешенного окна, - и подтягивает Шисуи к себе на колени.

Член у Хомураби огромный, совсем сухой и горячий, такой нелегко всунуть насухую, но, принимая его в себя, Шисуи даже не морщится. Хомураби до странного сдержан, он совсем никуда не спешит, не двигает бедрами. Шисуи он держит фактически навесу, опирая его тяжесть лишь на свое плечо, он медленно опускает его на себя, насаживая.

Для Шисуи мир на мгновение рассыпается, в его голове - неясное марево и гудящий жар, обостряются все звуки. Еще больше, чем раньше. Шисуи сам молчит, слушая чужие стоны, чуть хриплые, полные сладострастия. В пояснице ноет, он совсем не ощущает члена, зато прекрасно чувствует, как распирает стенки кишечника, как тонкая кожица тянется, когда Хомураби поднимает его, не вынимая члена, как рефлекторно сокращаются мышцы, когда снова вводит до упора, а затем замирает.

Наслаждение приходит неожиданно, всегда удивляя. Кончив, Хомураби быстро выходит, и Шисуи снова оказывается на коленях - лицом к лицу с ним.

Хомураби медленно тянет повязку вниз, она плавно скользит по волосам, ласкает подбородок - легкий, ничего не весящий шелк. Он растворяется в воздухе, снова становясь тенью.

Все как и должно быть. Шисуи смотрит Хомураби прямо в лицо невидящим взором, теплый янтарь его взгляда кажется влажным.

Хомураби ласкал теплыми пальцами только ее, медленно трогая ткань. Его острые ногти чуть вздернули кожу, оставляя царапинки словно после бритья тупой бритвой.

Слепому нет смысла завязывать глаз, оба прекрасно понимают это. Но Хомураби так проще, ему не нужно, чтобы золотой взгляд Шисуи так вот манил его - как сейчас. Чтобы Шисуи полностью им правил. Или - нужно?
Хомураби знает только, что если будет смотреть Шисуи в глаза - может остаться навсегда, или сорвать и отнять у Шисуи видимость свободы.

А Шисуи хранит молчание, не попрекает ничем, не говорит, что Хомураби прав, не выказывает желания присоединиться к нему. Хомураби терзается, считая, что ему неприятен, и это подобие совести будит в нем что-то человеческое, давно позабытое, отбирая у тени часть его души обратно, отдавая эту часть Шисуи.

Он не понимает, кто ведет в их игре, как и должно быть по замыслу того, кто умнее - призванного Короля Света. Хомураби убил бы его, если мог бы - как Рюуко. Убил бы и положил конец своей любви - странной и горькой, темной, как тень, принимаемой лишь потому, что отвергнуть себе дороже.

Не снимая с Шисуи пут, не ослабляя их, Хомураби резко толкает его спину. Раздается шуршание одежды, полное нетерпеливой суеты. Всего пара мгновений - и Шисуи коротко выдыхает, приглушенно всхлипывая - Хомураби грубо тискает его член, снова поднимая. А потом опускается на него, давя своей тяжестью на низ живота. В позиции сверху Хомураби совершенно другой, несдержанный, быстрый, полный властительной страсти. Шисуи не шевелится, по его щекам текут без остановки слезы, тело ломит, а жгущий жар внизу спины почти непереносим. Длинные волосы Хомураби раздражающе щекочут нос и щеки, елозят по глазам, по вискам и скулам, слегка намокая от слез. Их густая волна скрывает то, что Шисуи улыбается - тонко и почти самодовольно.
Он счастлив.

Он испытывает наслаждение, пока Хомураби любит его так, словно решил в буквальном смысле заполнить себя им. Ясно, что Хомураби безумно хорошо сейчас. По его несдержанным стонам это слышно. И Шисуи понимает, что лишь в такие моменты Хомураби не думает о мирах, о своих планах. О войне с Широгане и Рюуко - только о нем. Осознание этого - самая приятная вещь, которую Шисуи испытывал в жизни. И хотя заломленные назад руки крутит судорогами почти невыносимо - чтобы унять эту боль, он двигает телом, рвано вскидывая таз - получается, что начинает жадно трахать Хомураби. Не ради этого ли тот вообще связывает его?
Вспышка безумия длится недолго.

Вскоре свет поглощает ее вместе с проглоченными светлыми отблесками ночными тенями. Остаются лишь смятое перепачканное белье, легкие клочки темной ткани на полу и мебели - они тоже медленно тают с приходом рассвета. Уходя, Хомураби всегда открывает шторы, но не прощается. Словно для Шисуи имеет значение - светло в комнате или темно. Скорее, Хомураби просто приятно взглянуть на него при свете. Невидящие глаза Шисуи не смотрят в его сторону - обычно он уже с трудом перевернулся на бок, в неясном предутреннем свете видно, как из его развороченного ануса медленно сочится розоватое от крови семя. Иногда на прощание Хомураби облизывает его бедра - не чувствуя вкуса, только досаду на то, что придется уйти.

На другой день Шисуи вновь исполняет роль Мастера, но бар открывается позже.
Отпирает парадную дверь Шисуи в задумчивости о сокровенном. О скором будущем, в котором сумеет защитить Хомураби от него самого, чтобы тот в свою очередь защитил от самого себя его, Шисуи.

У него внутри из-за вчерашней горячности Хомураби немного горит и жжется, но это - ерунда. У него едва затянулись глубокие царапины на боках там, где Хомураби цеплялся за его тело, содрогаясь в оргазме. На руках и ногах зудят ссадины-браслеты. Он не станет лечить себя, в этих местах уже есть шрамы на память о прошлых свиданиях, их легко скрыть под одеждой. Как и тот, что Хомураби оставил на сердце, приказав убить Рюуко. Если бы этот след был не только воображаем - он должен был быть темным, как сама суть цвета тени.

Только нет там на самом деле ничего, сердце работает исправно, словно хорошие часы, не спеша отмеряя одинокие без Хомураби дни.

У Шисуи, давно простившего все, нет сожалений, кроме как о том, что Хомураби в этот раз быстро покинул его.
Кажется, он уже начинает скучать.